Собрание сочинений [Том 1] - Кастанеда Карлос (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
По молчанию Флоринды я понял, что она ждет моих замечаний.
- Отбросить все, что не является необходимым, - вот второй принцип искусства сталкинга. - изрекла она, не дав мне раскрыть рта.
Ее рассказ так сильно захватил меня, что я не заметил, как исчезла стена тумана. Я просто осознавал, что ее больше нет. Флоринда поднялась со стула и повела меня к двери. Некоторое время мы постояли, как и после нашей первой встречи.
Флоринда сказала, что злость Селестино позволила знахарке указать ее телу, а не рассудку, первых три предписания для сталкера. Несмотря на то, что ее ум был полностью сфокусирован на ней самой, поскольку для нее не существовало ничего, кроме ее физической боли и страха утратить свою красоту, ее тело все же запомнило все случившееся и в дальнейшем нуждалось лишь в напоминании, чтобы расставить все по своим местам.
- Для воина мир не является подушкой, чтобы смягчать толчки, поэтому он должен иметь правила, - продолжала она. - Однако правило сталкеров приложимо ко всем.
Раздражение Селестино стало началом его развенчания и началом моего инструктажа по освобождению. Его собственная значительность, бывшая в такой же степени и моей, заставляла нас обоих верить в то, что мы практически превыше всех в мире. Знахарка же свела нас к тому, чем мы и были в действительности, - к нулю.
Первое предписание правила состоит в том, что все, окружающее нас, является непостижимой тайной.
Второе предписание правила состоит в том, что мы должны пытаться раскрыть эту тайну, даже не надеясь добиться этого.
Третье предписание состоит в том, что воин, зная о непостижимой тайне окружающего мира и о своем долге пытаться раскрыть ее, занимает свое законное место среди тайн и сам себя рассматривает как одну из них. Следовательно, воин не знает конца тайны бытия, будь то тайна бытия камешка, муравья или его самого. В этом заключается смирение воина. Каждый равен всему остальному. Последовало длительное вынужденное молчание. Флоринда улыбнулась, играя кончиком своей косы. Она сказала, что с меня довольно.
Когда мы в третий раз приехали к Флоринде, дон Хуан не оставил меня у дверей, а вошел вместе со мной. Все члены его партии собрались в этом доме и приветствовали меня, как будто я возвратился после долгого путешествия. Это было исключительное событие. Оно соединило Флоринду со всеми нами, поскольку она впервые находилась с ними в моем присутствии.
Когда я на следующий раз пришел к Флоринде, дон Хуан неожиданно толкнул меня, как он делал это раньше. Мое потрясение не знало границ. Флоринда ожидала меня в гостиной. Я мгновенно вошел в то состояние, когда видна стена тумана.
- Я рассказывала тебе, как мне показали принципы искусства сталкинга, - сказала она, как только мы уселись на кушетке в ее жилой комнате. - Теперь ты должен сделать то же самое для меня. Как их тебе показывал дон Хуан Матус?
Я ответил, что сразу вспомнить не могу. Мне нужно подумать, а думать-то я и не могу - мое тело испугано.
- Не усложняй, - сказала она командным голосом, - стремись к тому, чтобы все было простым. Приложи всю свою имеющуюся у тебя сосредоточенность и реши, вступать или не вступать в битву, потому что любая битва - это борьба за собственную жизнь. Это - третий принцип искусства сталкинга. Воин должен хотеть и быть готовым стоять до конца здесь и сейчас. Но не как попало.
Я просто не мог собраться с мыслями. Я прилег на кушетку, вытянув ноги, и глубоко вздохнул, чтобы расслабить середину тела, которая, казалось, была завязана в узел.
- Хорошо, - сказала Флоринда, - я вижу, ты применяешь четвертый принцип искусства сталкинга. Расслабься, отступись от себя, ничего не бойся. Только тогда силы, ведущие нас, откроют нам дорогу и помогут нам. Только тогда.
Я попытался вспомнить, как дон Хуан показывал мне принципы сталкинга. По какой-то необъяснимой причине мои мысли отказывались сосредоточиться на моем прежнем опыте. Дон Хуан представлялся в очень смутном воспоминании. Я поднялся и стал осматриваться по сторонам.
Комната, в которой мы находились, была хорошо обставлена. Пол покрывали желтые плитки. В их расположении чувствовалась рука мастера. Я собирался осмотреть мебель и пошел в направлении красивого темно-коричневого стола. Флоринда подбежала и сильно встряхнула меня.
- Ты правильно применил пятый принцип искусства сталкинга. - сказала она. - Теперь не давай себе уйти в сторону.
- Что это за пятый принцип? - спросил я.
- Встречаясь с неожиданным и непонятным и не зная, что с ним делать, воин на какое-то время отступает, позволяя своим мыслям бродить бесцельно. Воин занимается чем-нибудь другим. Тут годится все, что угодно.
Ты сделал как раз это, а теперь, когда ты это совершил, тебе следует применить шестой принцип: воин сжимает время, даже мгновения идут в счет. В битве за собственную жизнь секунда - это вечность, вечность, которая может решить исход сражения. Воин нацелен на успех, поэтому он экономит время, не теряя ни мгновения.
Внезапно шквал воспоминаний ворвался в мое сознание. Я возбужденно сказал Флоринде, что, конечно же, могу вспомнить, когда дон Хуан впервые ознакомил меня с этими принципами. Флоринда приложила палец к губам, требуя этим жестом молчания. Она сказала, что была только заинтересована свести меня лицом к лицу с принципами, но не хочет, чтобы я делился с ней своими воспоминаниями.
Флоринда продолжила свое повествование. Она сказала, что знахарка велела ей еще раз прийти к ней без Селестино и дала выпить состав, который почти мгновенно уменьшил ее боль. Затем она прошептала, что Флоринда должна сама принять мгновенное решение, что она должна занять свой ум чем угодно, но как только решение будет принято, ей не следует терять ни секунды.
Дома она заявила о своем желании вернуться назад. Селестино ничего возразить не мог, потому что ее решимость была непоколебима.
- Почти сразу я отправилась к знахарке, - продолжала Флоринда. - На этот раз мы ехали на лошадях. Я взяла с собой своих доверенных слуг: служанку, давшую мне яд, и мужчину, чтобы присматривать за лошадьми. При переходе через эти горы нам пришлось нелегко. Лошади нервничали из-за запаха моей ноги. Сама того не сознавая, я применила третий принцип искусства сталкера.
Я подвела свою жизнь или то, что от нее осталось, к новому рубежу. Я хотела и была готова умереть. Для меня это не было таким уж большим решением, потому что я и так умирала. Правильно говорят, что когда умираешь и уже наполовину мертв, как в моем случае, и когда это приносит скорее неудобство, чем боль, появляется склонность к лени и слабости, исключающим какое бы то ни было усилие.
Я оставалась в доме знахарки в течение шести дней. Уже на второй день я чувствовала себя лучше. Опухоль начала спадать. Выделения из ноги прекратились. Боль стихла, и только когда я пыталась ходить, чувствовалась слабость в коленях.
На шестой день она взяла меня в свою комнату и была очень заботлива со мной. Оказывая всяческое внимание, она усадила меня на постель и подала кофе. Сама она уселась на полу у моих ног лицом ко мне. Сказанное ею я могу вспомнить дословно: «Ты очень больна, и только я могу тебя вылечить. Если я этого не сделаю, ты умрешь такой смертью, что и представить себе невозможно. Поскольку ты глупа, ты предпочтешь горький конец. С другой стороны, я могу вылечить тебя в один день, но не сделаю этого. Ты будешь приходить сюда до тех пор, пока не поймешь того, что я тебе показываю. Только тогда я излечу тебя полностью. Если я сделаю иначе, то ты, будучи глупой, никогда сюда не придешь».
Знахарка с огромным терпением объяснила ей нюансы своего решения помочь ей, но Флоринда не поняла ни слова. Эти подробности заставили ее еще больше увериться в том, что знахарка несколько не в себе.
Когда знахарка сообразила, что до Флоринды ничего не доходит, она стала более суровой и заставляла ее повторять, как ребенка, что без помощи знахарки ее жизнь закончена и что она, знахарка, может прекратить лечение и оставить ее умирать. В конце концов женщина потеряла терпение, когда Флоринда начала упрашивать ее побыстрее закончить лечение и отослать ее домой к семье. Знахарка подняла бутыль с лекарством, разбила ее о землю и заявила Флоринде, что больше знать ее не хочет.
